Как известно, марксизм доказывает неизбежность гибели капитализма и перехода общества к социализму, обосновывает не только справедливость, но и историческую необходимость революции пролетариата. Поэтому марксистское учение всегда вызывает крайне отрицательное отношение у эксплуататорских классов и их ученой обслуги. Отсюда и попытки различным путем опорочить его. Особенно это актуально для России, которая именно под знаменем марксизма достигла наибольших успехов и процветания, и игнорировать этот факт для буржуазной пропаганды нелегко. Т.к. научно опровергнуть марксизм невозможно, в ход идут различные грязные приемы. Один из них – это приписывание основоположникам марксизма Марксу и Энгельсу некоей «русофобии», утверждения, что якобы они всегда были врагами России и русских.
Естественно, что такие выдумки распространяют откровенные антикоммунисты, начиная от авторов дореволюционного сборника «Смена вех» и кончая Солженицыным, Шафаревичем и Н. Стариковым. Но не только.
Известно, что буржуазные идеологи, наряду с поливанием грязью советской истории, давно уже пытаются «приватизировать» некоторые ее моменты. Реставрация капитализма отбросила нашу страну далеко назад, и у буржуазной власти нет достижений, которыми можно гордиться. Отсюда и попытки паразитировать на чужом. Например, сложно не заметить огромного количества буржуазных «сталинистов», от националистов до единоросов. Ведь не поспоришь против того факта, что именно в сталинский период СССР достиг наибольшего могущества, а это многим нравится, отсюда и желание поставить искаженный образ Сталина себе на службу. Это попытки представить Сталина как некоего «державника» и «государственника». О том, что государство это было государством диктатуры пролетариата, а промышленность и природные ресурсы находились в общенародной собственности, такие деятели, естественно, предпочитают не вспоминать. Зато они, не стесняясь, рассказывают, что Сталин якобы не продолжал дело своего учителя и соратника Ленина, дело социалистической революции, а, наоборот, остановил революцию и расправился с «ленинской гвардией», которая, мол, только и мечтала сжечь Россию в огне «мирового пожара». Что эти бредовые байки еще нелепее, чем рассказы про уничтоженные в ГУЛАГе миллиарды невинных жертв, таких деятелей, естественно, не смущает.
Но Сталиным дело не ограничивается. Есть идеологи, которые пытаются также поступить и с Лениным! Их пока не так много, но свою работу они ведут. Для этого направления тоже есть объективные причины. Конечно, Ленин всю жизнь был революционером (впрочем, и Сталин тоже), он возглавил Октябрьскую революцию, сломавшую старый строй, что таким людям не нравится. Но! Ленин после революции возглавлял Советское государство, под его руководством, в результате побед Красной Армии над белогвардейцами и интервентами, было восстановлено государственное единство большей части бывшей Российской империи, распавшееся в период гражданской войны. В конце концов, Октябрьская революция ведь свергла не власть богоданного монарха, а власть «масонов из Временного правительства», которые и сами во время Февральской революции не сохранили верность своему государю. Так что основание ухватиться за Ленина, как «государственника», тоже есть, помалкивая, естественно, о классовом характере этого государства и Октябрьской революции, революции рабочих и крестьян против капиталистов и помещиков. Подобные деятели обычно не только приходят в умиление от сильного государства, как национал-патриоты, но вроде бы даже выражают некоторые симпатии советской общественной системе, социализму, левым идеям, даже Октябрьской революции (естественно, в прошлом, сейчас они обычно против любых революций). Но при этом они яро выступают против марксизма, пытаются, как псевдосталинисты Сталина Ленину, противопоставить Ленина – Марксу. Октябрьская революция, как они говорят, произошла якобы вопреки марксизму, сам марксизм это какое-то «западническое» и чуть ли не русофобское учение, а действительную силу Октябрьской революции якобы дали некие национальные особенности «русской цивилизации», которая будто бы по своей природе была «общинной» и противостоящей «индивидуалистическому Западу». Мол, когда русские баре мужиков пороли, то это не угнетение, как на Западе, а семейные отношения в «традиционном обществе». Марксизм же был «ложной формой», в которой реализовалась русская национальная революция, и только повредил ей. Одним из наиболее известных пропагандистов такого толка является Сергей Кара-Мурза. Данный автор составил себя имя в 1990-ых годах, разоблачая вранье, манипуляцию и антисоветские мифы тогдашних «демократов». Но с самого начала его произведения представляли собой своеобразного троянского коня. Разоблачая антисоветчиков и антикоммунистов, он в то же время чуть ли не в каждой своей книге злобно ругал марксизм и нападал «на истмат». В конце концов Кара-Мурза в 2008 г. выпустил даже отдельную книжку «Маркс против русской революции», в которой изложил свои воззрения на этот счет.
В своей книжке Кара-Мурза приводит надерганные из контекста цитаты из работ Маркса и Энгельса, в которых они нелицеприятно отзываются о России (игнорируя другие, не менее многочисленные, положительные их высказывания о России и русских), и пытается на этой основе уличить марксизм в «русофобии». Кроме того, он пытается обосновать свою трактовку Октябрьской революции, как якобы противоречащей марксизму.
Надо сказать, что Кара-Мурза не является здесь первооткрывателям. Как и большинство антикоммунистических мифов, теория о враждебности Маркса и Энгельса к России была создана в основном на Западе для борьбы с первым марксистским государством – СССР. Вообще, называя марксизм «типично западным» учением, Кара-Мурза сам черпает свои идеи (борьба цивилизаций, противостояние «традиционного общества» и «модерна» и т.д.) из арсенала западных идеологов и философов, только буржуазных. Что касается «противоречия» Октябрьской революции марксизму, то об этом еще в 1917 г. кричали русские меньшевики и западноевропейские социал-демократы.
Самого Кара-Мурзу в последнее время подзабыли. Но «заслуга» Кара-Мурзы в том, что он собрал в своем «труде» все байки на тему «русофобии» классиков марксизма и немарксистского характера Октябрьской революции, поэтому их удобно разоблачать именно на примере его книжки.
В идеологии главным преемником Кара-Мурзы сейчас, несомненно, является Кургинян. Многие адепты Кара-Мурзы сегодня – сторонники Кургиняна и члены его организации. В организационном отношении, несомненно, Кургинян продвинулся значительно дальше Кара-Мурзы, создав, при поддержке власти, свою, довольно активную, политическую партию. Но, в отличие от своего предшественника, Кургинян в отношении марксизма проводит более хитрую линию – пропагандируя примерно ту же философию, что и Кара-Мурза, с добавлением изрядной доли полумистических откровений, он избегает открытых и злобных нападок на марксизм, и даже иногда позиционирует себя как теоретика, «развивающего марксизм». Например, в «Манифесте движения Суть Времени» Кургинян называет марксистов своими предшественниками и предлагает «развивать» марксизм. (http://eot.su/manifest ) Тем не менее, его основные «положительные» идеи – традиционное общество, «модерн» и «постмодерн», затушевывание классовой борьбы, показные симпатии к СССР в сочетании с антимарксистской его трактовкой, выведение «советского проекта» (заметим, не общественной формации, а именно некоего идеалистического проекта) из национальных особенностей России, противостояние России и Запада – те же, что и у Кара-Мурзы.
Теперь вернемся к «русофобии» классиков марксизма. Утверждения о якобы непримиримой вражде Маркса и Энгельса к России можно встретить как в литературе, так и в Интернете. Например, некий Г. Тонин пишет:
«Совсем по-другому классики марксизма рассматривали противоборство между народами, когда при этом могли пострадать интересы Запада. В таких случаях их больше волновали интересы западной цивилизации в целом, а поэтому классовая борьба отходила на задний план».(http://krasvremya.ru/bronebojnye-frazy/ )
Отметился здесь и известный историк, левый национал-патриот Игорь Пыхалов, которые издает хорошие книги, разоблачающие антисоветские мифы, но сам не устоял перед некоторыми другими вымыслами. В книге с характерным названием «Реванш Сталина. Вернуть русские земли!» (http://modernlib.ru/books/igor_pihalov/revansh_stalina_vernut_russkie_zemli/read_1/) он пишет:
«Что может быть общего между основоположниками марксизма и советскими диссидентами времён Брежнева, бежавшими на Запад в поисках колбасы и свободы? Думаете, ничего? Как бы не так! Есть такой вопрос, в котором голоса бородатых вождей мирового пролетариата сливаются в едином хоре с голосами их кухонных хулителей из числа антисоветской интеллигенции. Речь идёт об исторической вине России перед Польшей.
Зоологическая ненависть Маркса и Энгельса к нашей стране никогда не составляла особого секрета».
Правда, научная добросовестность заставила Пыхалова в следующей строчке опровергнуть самого себя:
«Причины их русофобии также известны. Авторы «Коммунистического Манифеста» всю жизнь мечтали устроить у себя дома пролетарскую революцию. Россия же порой не давала довести дело даже до буржуазной. Понятно, что от одного упоминания о русских будущих классиков марксизма просто трясло. В самом деле, собираешься поднять германский пролетариат против эксплуататоров, а тут того и гляди прискачут казаки, вразумят бунтовщиков нагайками, на чём революция и завершится».
Т.е. «русофобия» Маркса и Энгельса возникла, оказывается, не на пустом месте и определяется не «зоологическими» факторами, а реальной реакционной политикой царской России, игравшей в тот период (с 1815 по 1855 гг.) роль жандарма Европы. Мы видим, что, хоть и с ужимками, но Пыхалов во втором абзаце фактически дезавуировал то, что заявил в первом.
Дальше он объясняет причины такой политики царской России:
«Благодаря антинациональной политике Александра I, подписавшего 14(26) сентября 1815 года «Акт Священного Союза», наша страна взяла на себя обязательство поддерживать статус-кво во всех европейских государствах, даже когда это противоречило её интересам. К сожалению, взошедший на престол Николай I продолжал скрупулёзно выполнять обязательства своего старшего брата. Именно стараниями русских войск враждебная России Османская империя в 1833 году была спасена от разгрома восставшими египтянами, а в 1849-м лишь русские штыки помогли удержаться на шатающемся престоле другому нашему врагу – австрийскому императору Францу-Иосифу. Впоследствии, когда в 1854 году Россия, воюя с Англией, Францией и Турцией, ожидала удара в спину от Австрии, Николай Павлович жестоко раскаивался за столь недальновидную политику: «Самый глупый из русских государей… я, потому что я помог австрийцам подавить венгерский мятеж», – признавался царь своему генерал-адъютанту Ржевусскому. Увы, сделанного было уже не вернуть».
Т.е. враги России – это, на самом деле, оказывается, не Маркс и Энгельс, а русские цари, поддерживавшие всюду своими штыками монархическую контрреволюцию даже вопреки «национальным интересам» России. Разумеется, дело здесь не в «антинациональной» линии русских царей, а в их классовой роли как выразителей интересов крепостников-помещиков, для которых самый главный интерес – сохранение в самой России и других странах господства своего класса.
Маркс с Энгельсом не любили не русский народ, а русский царизм, игравший тогда роль столпа европейской реакции, примерно так же, как со второй половине 20-ого века США взяли на себя роль мирового жандарма в интересах господства капитала.
Кстати, если идеологи революционного пролетариата Маркс и Энгельс отрицательно относились к царской России, то для европейских дворян-землевладельцев и даже части буржуазии тогдашняя Россия представлялась чуть ли не землей обетованной, свободной от революционной крамолы и верной «христианским ценностям» послушания крепостных рабов своим господам. Так что речь шла вовсе не о «противоборстве цивилизаций», а опять же о классовой борьбе.
Как известно, марксизм учит, что основной фактор, определяющий развитие общества – это развитие производительных сил. Именно прогресс производительных сил – от каменного топора к атомной энергии и компьютерам – определяет и смену общественных формаций: первобытный строй, рабовладение, феодализм, капитализм, наконец, социализм и коммунизм. В своем развитии все народы проходят более или менее одинаковый путь от первобытного строя к коммунизму. Причем определяющую роль в этом развитии играют не какие-то особенности «национального духа», а материальные факторы. Движущей силой истории, которая определяет облик каждой общественной формации и с помощью которой и совершается переход от низших формаций к высшим, является классовая борьба – борьба угнетенного класса с классом-угнетателем, передового класса с реакционным. В этой схеме общественного развития (иногда называемой «формационным подходом»), которая лежит в основе марксистской теории развития общества, так нелюбимого Кара-Мурзой «истмата», нет места национализму и разделению наций на высшие и низшие. В отличие от «цивилизационного подхода», к которому близок сам Кара-Мурза и родственные с ним идеологи, любящие кричать о «западничестве» и «русофобии» марксизма. Так что, даже если на минуту поверить в нелепую выдумку, что лично Маркс и Энгельс якобы были русофобами и адептами «западной цивилизации», то и это на самом деле не могло бы быть аргументом против марксизма, т.к. созданная ими теория по своей сущности всемирная и интернационалистическая. К тому же развитие марксизма не закончилось на смерти Маркса и Энгельса, а продолжено в работах Ленина, Сталина и тысяч ученых и политиков марксистов во всем мире.
Особенно любят сторонники теории о русофобии марксизма ссылаться на газетную статью Энгельса 1949 года «Борьба в Венгрии», посвященную событиям революции в 1848 г. Именно с цитат из этой статьи Кара-Мурза и начинает обличение марксизма в своей книжке.
Это было время, когда молодые Маркс и Энгельс только начали разрабатывать новое, марксистское мировоззрение. Как известно, после написания этой статьи Энгельс прожил еще почти 50 лет, написал много трудов, в том числе и ставших фундаментальными в марксистском учении, такие, как «Анти-Дюринг», «Происхождение семьи, частной собственности и государства» и др. Но Кара-Мурза и не думает разбирать по существу основные положения марксизма и те работы Маркса и Энгельса, в которых эти положения сформулированы. Вместо этого он выхватывает отдельные места из статьи молодого Энгельса, а также отдельные фразы из некоторых других работ Маркса и Энгельса, в основном тоже публицистического характера и также написанных вскоре после поражения революции 1848 г., в которой сыграла свою роль царская Россия, в которых есть не очень приятные высказывания о России по тому или иному поводу, и размахивая этими фразами, пытается представить марксизм как «русофобское» учение. Такой метод «критики» марксизма означает, что Кара-Мурза в данном случае – не ученый и не исследователь, а банальный жулик и фальсификатор, ничем не отличающийся от тех антисоветчиков, которых он сам вроде бы разоблачает в других своих книжках. На этом можно было бы разговор про Кара-Мурзу и закончить, но тем не менее, давайте разберем данную статью Энгельса, как больше всего любимую обличителями «русофобии» классиков марксизма. И если прочитаем ее, то увидим, что, несмотря на молодость Энгельса, он и в этой статье в основном написал все не так уж неправильно, а его «обличители» занимаются искажением и передергиванием его слов.
Энгельса обвиняют за приписываемую ему концепцию «реакционных и прогрессивных народов», которой он якобы заменяет, когда это выгодно Западу, свою же позицию о борьбе классов.
Описывая ситуацию в Австрийской монархии в период европейской революции 1848 г., Энгельс пишет:
«1848 год первоначально создал в Австрии страшнейший хаос, предоставив на какой-то момент свободу всем этим различным народностям, до тех пор, по милости Меттерниха, порабощавшим друг друга. Немцы, мадьяры, чехи, поляки, моравы, словаки, хорваты, русины, румыны, иллирийцы, сербы вступали во взаимные конфликты, в то время как внутри каждой из этих наций тоже шла борьба между различными классами. Но скоро в этом хаосе возник порядок. Борющиеся разделились на два больших лагеря: на стороне революции оказались немцы, поляки и мадьяры; на стороне контрреволюции остальные, т. е. все славяне, кроме поляков, румыны и трансильванские саксы» (Ф. Энгельс, К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, 2-ое изд., т. 6, с. 178)
И далее:
«Среди всех больших и малых наций Австрии только три были носительницами прогресса, активно воздействовали на историю и еще теперь сохранили жизнеспособность; это — немцы, поляки, мадьяры. Поэтому они теперь революционны. Всем остальным большим и малым народностям и народам предстоит в ближайшем будущем погибнуть в буре мировой революции. Поэтому они теперь контрреволюционны».
Далее Энгельс критикует чехов и австрийских южных славян, а также панславизм, как орудие политики русского самодержавия:
«Нет ни одной страны в Европе, где в каком-нибудь уголке нельзя было бы найти один или несколько обломков народов, остатков прежнего населения, оттесненных и покоренных нацией, которая позднее стала носительницей исторического развития. Эти остатки нации, безжалостно растоптанной, по выражению Гегеля, ходом истории, эти обломки народов становятся каждый раз фанатическими носителями контрреволюции и остаются таковыми до момента полного их уничтожения или полной утраты своих национальных особенностей, как и вообще уже самое их существование является протестом против великой исторической революции.
Таковы в Шотландии гэлы, опора Стюартов с 1640 до 1745 года.
Таковы во Франции бретонцы, опора Бурбонов с 1792 до 1800 года.
Таковы в Испании баски, опора дон Карлоса.
Таковы в Австрии панславистские южные славяне; это только обломки народов, продукт в высшей степени запутанного тысячелетнего развития. Вполне естественно, что эти также находящиеся в весьма хаотическом состоянии обломки народов видят свое спасение только в регрессе всего европейского движения, которое они хотели бы направить не с запада на восток, а с востока на запад, и что орудием освобождения и объединяющей связью является для них русский кнут».
Во время буржуазно-демократической революции в Австрии австрийская монархия пыталась использовать славянские народы империи – хорватов, словенцев и чехов – против революции. Как известно, Николай I активно помогал австрийскому правительству и революция в Венгрии, входившей тогда в Австрию, была подавлена русскими войсками, пришедшими на помощь австрийской контрреволюции. Так как многие угнетенные австрийцами славянские народы надеялись на Россию как на своего освободителя, то такая позиция царизма, в поддержку контрреволюции, способствовала и их переходу на контрреволюционные позиции. Идеология же панславизма в тех конкретных исторических условиях превращала славянские народы в орудие в руках реакционного русского царизма.
Кстати, смешно говорить о национализме немца Энгельса, если австрийских славян он ругал как раз за то, что они выступали в поддержку немецкой династии Габсбургов и за сохранение немецкой Австрийской империи. Которую, кстати, из классовой солидарности спасла от развала царская Россия, несмотря на то, что Австрия была ее опасным конкурентом.
Марксизм, безусловно, поддерживает национально-освободительную борьбу народов против угнетения другими нациями. Но для марксизма национальный вопрос не является главным и самодовлеющим, он подчинен интересам освобождения всего человечества от всех видов угнетения, т.е. вопросу классовой борьбы пролетариата против буржуазии. Поэтому в некоторых случаях марксисты могут и не поддерживать те или иные национальные движения, даже формально и справедливые, как борьбу австрийских славян середины 19 века против немецкого порабощения, но в конкретный момент выгодные реакции. Из более современной истории можно вспомнить борьбу иракских курдов за независимость, саму по себе вполне обоснованную, но превратившуюся на какое-то время в орудие американских захватчиков в их войне против Ирака. Можно вспомнить еще более характерный пример – союз некоторых деятелей освободительного движения в английских колониях с немецкими фашистами, воевавшими во Второй мировой войне против Великобритании. Они надеялись с помощью немцев добиться независимости своих стран и не думали о том, что победа Гитлера будет означать уничтожение не только Англии, но и первого социалистического государства – СССР.
Интересно, что обличители марксизма из числа симпатизирующих СССР патриотов типа Кара-Мурзы обычно положительно относятся к Сталину, считая его представителем «патриотического коммунизма». Но послушаем, что Сталин писал по поводу данной статьи Энгельса в своей известной работе «Об основах ленинизма» в главе «Национальный вопрос»:
«Это не значит, конечно, что пролетариат должен поддерживать всякое национальное движение, везде и всегда, во всех отдельных конкретных случаях. Речь идет о поддержке таких национальных движений, которые направлены на ослабление, на свержение империализма, а не на его укрепление и сохранение. Бывают случаи, когда национальные движения отдельных угнетенных стран приходят в столкновение с интересами развития пролетарского движения. Само собой понятно, что в таких случаях не может быть и речи о поддержке. Вопрос о правах наций есть не изолированный и самодовлеющий вопрос, а часть общего вопроса о пролетарской революции, подчиненная целому и требующая своего рассмотрения под углом зрения целого. Маркс в 40-х годах прошлого века стоял за национальное движение поляков и венгров против национального движения чехов и южных славян. Почему? Потому, что чехи и южные славяне являлись тогда “реакционными народами”, “русскими форпостами” в Европе, форпостами абсолютизма, тогда как поляки и венгры являлись “революционными народами”, боровшимися против абсолютизма. Потому, что поддержка национального движения чехов и южных славян означала тогда косвенную поддержку царизма, опаснейшего врага революционного движения в Европе.» (И.В. Сталин. Об основах ленинизма).
Далее Сталин цитирует слова Ленина:
«Отдельные требования демократии, – говорит Ленин, – в том числе самоопределение, не абсолют, а частичка общедемократического (ныне: общесоциалистического) мирового движения. Возможно, что в отдельных конкретных случаях частичка противоречит общему, тогда надо отвергнуть ее».
Т.е. Сталин солидаризируется с мнением Энгельса о роли славянских народов Австрии в 1848 г.
Надо также отметить, что, обвиняя на основании этой статьи Энгельса в русофобии, Кара-Мурза и его последователи нагло подменяют понятия. Народами, не имеющими будущего, Энгельс именует не русских, а малые западные и южные славянские народы. Интересно, что современные русские национал-патриоты относятся к этим народам точно так же! С их точки зрения, чехи, болгары, словенцы и т.д. – это нации, неспособные к самостоятельности, которые обречены быть в подчинении у других народов. К тому же они еще неблагодарные – русские освободили их от турок и от нацистов, а они служат Западу и ненавидят Россию. На самом деле, конечно, дело не в народах, а в тех контрреволюционных режимах, которые установились в этих странах после развала соцлагеря, в результате горбачевской перестройки и реставрации капитализма в СССР. Естественно, там утвердились буржуазные прозападные режимы, которые стремятся очернить и вытравить память о социалистическом периоде, представляя его как русскую и советскую «оккупацию». Но показателен сам факт, что национал-патриоты ругают Энгельса за то же, во что верят сами.
А насчет исторической роли России у Энгельса сомнений никогда не возникало:
«Россия и Англия — два великих столпа современной европейской системы. Все остальные имеют второстепенное значение, даже прекрасная Франция и ученая Германия».(Маркс— Лауре и Полю Лафарг, 5 марта 1870 г., К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, 2-ое изд., т. 32, с. 549)
Конечно, нельзя отрицать, что Энгельс, в целом правильно оценив ситуацию в Австрии, в этой своей статье не избежал некоторых перегибов. Причем, вопреки выдумках о «скрываемых» в советское время взглядах классиков марксизма, в советском собрании сочинений Маркса и Энгельса можно прочитать как саму статью, так и комментарий к ней от Института марксизма-ленинизма, не умалчивающий и об ошибочных положениях:
«Маркс и Энгельс рассматривали национальный вопрос как составную часть общей проблемы европейской революции. В зависимости от того, в чьих интересах было национальное движение того или другого народа, чьим объективно орудием оно являлось, они делили народы на революционные и контрреволюционные. К революционным народам они относили поляков, венгров и итальянцев, борьба которых способствовала ослаблению основных реакционных государств тогдашней Европы — России, Пруссии и Австрии. Летом 1848 г. Маркс и Энгельс отнеслись с горячим сочувствием к национальному движению чехов, в частности к пражскому восстанию. Однако после подавления этого восстания в движении славянских народов, населявших Австрию, взяли верх реакционные буржуазно-помещичьи элементы; в результате этого Габсбургской монархии и русскому царизму удалось использовать эти народы для подавления революции в Германии и Венгрии. В связи с изменением содержания и объективного характера национального движения этих славянских народов Маркс и Энгельс оценивают их как контрреволюционные.
Ленин, рассматривая позицию Маркса и Энгельса по национальному вопросу в 1848—1849 гг., писал, что такая точка зрения была в то время единственно правильной, «ибо в 1848 г. были исторические и политические основания различать «реакционные» и революционно-демократические нации. Маркс был нрав, осуждая первые и стоя за вторые. Право на самоопределение есть одно из требований демократии, которое, естественно, должно быть подчинено общим интересам демократии. В 1848 и следующих гг. эти общие интересы состояли в первую голову в борьбе с царизмом» (В. И. Ленин. Соч., т. 22, стр. 139).
В статьях «Борьба в Венгрии» и «Демократический панславизм» Энгельс выступает против националистической идеологии, какую бы форму она ни принимала, — против пангерманизма и панславизма. Однако наряду с правильной исторической оценкой движения ряда славянских народов, входивших в состав Австрии, как движения, противоречившего в то время интересам германской и европейской революции, в статьях Энгельса содержатся некоторые ошибочные положения об исторических судьбах этих народов. Энгельс высказывает взгляд, будто эти народы уже не способны сыграть прогрессивную роль в дальнейшем ходе исторического развития и осуждены якобы на гибель как самостоятельные народы. В этих статьях дается также одностороннее изображение процесса покорения ряда славянских народов немцами как процесса прогрессивного, связанного с распространением культуры и цивилизации. Это утверждение противоречит той картине хищнической, захватнической политики немецких государств на востоке Европы, которую нарисовал сам Энгельс в других своих произведениях (серия статей «Прения по польскому вопросу во Франкфурте» в т. 5 настоящего издания и статья «Познань» в настоящем томе). Взгляды Энгельса на историческое будущее славян, входивших в состав Австрийской империи, были связаны с его представлением о роли малых народов в историческом процессе. Энгельс считал, что дальнейший ход исторического развития, основной тенденцией которого является централизация, приведет к утрате этими малыми народами своей самостоятельности и к поглощению их крупными и более жизнеспособными нациями. В качестве примера Энгельс приводил гэлов в Шотландии, бретонцев во Франции, басков в Испании. С этой же точки зрения Энгельс оценивал захват Соединенными Штатами Америки части территории Мексики. Однако при оценке судеб малых народов Энгельс не учел, что капитализму, наряду с тенденцией к централизации, свойственна и другая тенденция — борьба малых народов за свою независимость, их стремление к созданию собственной государственности. Ошибочные взгляды Энгельса на историческую роль некоторых славянских народов объясняются также и тем, что в 1848—1849 годах марксистская разработка национального вопроса находилась еще в начальной стадии, и опыт национальных движений малых народов был еще сравнительно невелик. Следует отметить также и те оговорки относительно судеб этих славянских народов, которые содержатся в статьях Энгельса. «Если бы славяне в какую-нибудь эпоху своего угнетения начали новую революционную историю, они уже этим одним доказали бы свою жизнеспособность. Революция с этого самого момента была бы заинтересована в их освобождении, и частные интересы немцев и мадьяр отступили бы перед более важными интересами европейской революции» (см. настоящий том, стр. 299). Развитие входивших в состав Австрии славянских народов за сто лет, прошедших со времени написания этих произведений Энгельса, убедительно доказало жизнеспособность и стойкость этих народов, которые завоевали себе свободу и независимость, создали свою собственную государственность и успешно строят социалистическое общество». (Предисловие к 6 тому второго издания сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса).
В рассмотренной статье и ряде других случаях, ругая Россию и хваля поляков, называя их единственной революционной славянской нацией, Энгельс через три года в письме к Марксу пишет:
«Чем больше я размышляю над историей, тем яснее мне становится, что поляки — обречённая нация, которая нужна как средство, лишь до того момента, пока сама Россия не будет вовлечена в аграрную революцию.
С этого момента существование Польши теряет всякий смысл. Поляки никогда не совершали в истории ничего иного, кроме смелых драчливых глупостей. И нельзя указать ни одного момента, когда бы Польша, даже только по сравнению с Россией, с успехом представляла бы прогресс или совершила что-либо, имеющее историческое значение. Наоборот, Россия действительно играет прогрессивную роль по отношению к Востоку. Несмотря на всю свою подлость и славянскую грязь, господство России играет цивилизаторскую роль для Черного и Каспийского морей и Центральной Азии, для башкир и татар: и Россия восприняла гораздо больше элементов просвещения и в особенности элементов промышленного развития, чем, по самой природе своей шляхтерско-сонная, Польша.
…Поляки никогда не умели ассимилировать чужеродные элементы. Немцы в городах остались и остаются немцами. Между тем каждый русский немец во втором поколении являются живым примеров того, как Россия умеет русифицировать немцев и евреев. Даже у евреев вырастают там «славянские скулы». (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т.27, с.240-241).
Т.е. Энгельс уже тогда надеется на революцию в России, когда царская Россия – оплот феодальной реакции и жандарм Европы – сменится Россией революционной и демократической, и после которой поляки уже будут не нужны.
Кара-Мурза упоминает в своей книжке и про это письмо, но только для того, чтобы обвинить Энгельса в беспринципности и следовании политической конъюнктуре (глава «Тезис о прогрессивности поляков как политическое средство», стр. 43), и делает такой вывод:
«Понимание трудов классиков марксизма сопряжено с особой методологической сложностью. Переплетение в этих трудах обществоведения с идеологией во многих случаях приводит к тому, что конъюнктурная «революционная целесообразность» заставляет авторов говорить нечто совершенно противоположное тому, что они знают, как обществоведы. Читателю трудно определить, какое утверждение надо принимать всерьез, а какое вызвано требованиями момента – и верить ему не следует. Это свойство текстов марксизма в последующем позволяло идеологам манипулировать ими, обосновывая свои «требования момента» цитатами из классиков».
На самом деле марксизм – предельно честное и последовательное учение. Просто Кара-Мурза не хочет понять, что для марксистов национальный вопрос никогда не был принципиальным, и их отношение к национальным движениям по определению – тактическое, и определяется тем, способствуют ли эти движения революционной борьбе пролетариата за социализм или нет в данный конкретный исторический момент. Пока поляки подрывают силы реакционного русского царизма, их движение прогрессивное, но если начнется революция в более крупной стране – России, то оно потеряет смысл. Здесь полезно будет еще вспомнить приведенные выше слова Сталина о подчиненности национального вопроса вопросу о пролетарской революции.
Также в Интернете часто можно увидеть обрывок цитаты, приписываемой Марксу:
«Само название «Русь» узурпирована москалитами. Русские не только не являются славянами, но даже не принадлежат к индоевропейской расе. Они пришельцы, которых надо выгнать обратно за Днепр….». Но если прочитать данный текст полностью (Маркс – Энгельсу, 24 июня 1865, Маркс и Энгельс, Сочинения, 2 изд., т. 31, сс. 106-107), то станет сразу понятен подлог. Маркс не сам говорит эти слова, а пересказывает в письме Энгельсу теорию некоего профессора Духинского из Парижа. Причем Маркс выражает сомнение в сим «открытии», в частности, берет само это слово в кавычки. Правда, тем не менее, Маркс, из практических соображений, пишет, что был бы рад, если данная теория, независимо от того, верна она или нет, распространится среди славян, т.к. это нанесет удар панславистским проискам «петербургского кабинета» – злейшего врага революционного движения в Европе. «Русофобскую» версию интерпретации этого письма, как и вообще взглядов Маркса, высмеивает и известный публицист Лев Вершинин, сам весьма далекий от марксизма национал-патриот (http://www.iarex.ru/articles/42698.html )
Если резко обличая русский царизм и высказывая много чего про Россию, классики марксизма относились к ней с уважением, то во второй половине 19 века отношение Маркса и Энгельса к России и русским становится все более положительным. Это объясняется произошедшими изменениями. С одной стороны, поражение в Крымской войне подорвало могущество царской России, и она уже не представляла такой угрозы революционному движению в Европе. С другой стороны, что самое важное, в России началось бурное капиталистическое развитие, появился пролетариат, возникло сильное революционное движение, а русский царь, прежде наводивший страх на всю Европу, оказался, по словам Маркса, «содержащимся в Гатчине военнопленным революции» (имеется в виду охота народовольцев за царем, который вынужден был чуть ли не безвылазно сидеть в своей резиденции).
В предисловии ко второму русскому изданию Манифеста Коммунистической партии Маркс и Энгельс пишут:
«Во время революции 1848–1849 гг. не только европейские монархи, но и европейские буржуа видели в русском вмешательстве единственное спасение против пролетариата, который только что начал пробуждаться. Царя провозгласили главой европейской реакции. Теперь он – содержащийся в Гатчине военнопленный революции, и Россия представляет собой передовой отряд революционного движения в Европе».(Маркс-Энгельсу. К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, 2-ое изд., т. 19, с. 305).
Конечно, многие приведенные выше цитаты классиков звучат не очень приятно для русского уха. Но будучи немцами, Маркс и Энгельс, строго говоря, России ничем не обязаны и нет особых оснований требовать от них горячей любви к русским. Вообще, Маркс и особенно Энгельс в своей публицистике не скупились на резкие слова. Но посмотрим, что говорили они про другие народы.
Своих родных немцев Маркс и Энгельс постоянно третируют как нацию «обывателей и филистеров».
«Наше отечество являет крайне жалкий вид. Без тумаков извне с этими собаками ничего не поделаешь». (Маркс-Энгельсу. К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, 2-ое изд., т. 30, с. 304).
А вот про самую культурную европейскую нацию – французскую:
«…Ничего иного и нельзя было ожидать от этого варварского племени. Их нисколько не интересует правительство и т. д.; прежде всего они стремятся разрушить дом сборщика податей и нотариуса, изнасиловать его жену, а его самого избить до смерти, если он попадет им в руки».(Энгельс – Марксу. К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, 2-ое изд., т. 27, с. 351).
Вопреки выдумкам о поддержке «интересов Запада», Маркс и Энгельс, для которых Англия стала второй родиной, обличали колониальную политику Англии в Индии, Китае, Персии, поддерживали национально-освободительную борьбу народов против английских колонизаторов.
«Пусть цивилизаторы, которые забрасывают раскаленными ядрами беззащитный город и к убийствам прибавляют насилия, называют этот способ борьбы подлым, варварским, жестоким; что за дело до этого китайцам, если только он один ведет к успеху? Если британцы обращаются с китайцами, как с варварами, то они не могут отказать им в праве использовать все преимущества, вытекающие из их варварства. Если совершаемые ими похищения, нападения врасплох, ночные убийства принято считать у нас подлостью, то цивилизаторы не должны забывать, что, согласно их же собственному признанию, китайцы не могут устоять против европейских средств разрушения при помощи своих обычных методов ведения войны.
Короче говоря, вместо того чтобы морализировать по поводу ужасных жестокостей китайцев, как это делает рыцарственная английская пресса, было бы лучше признать, что это — война pro aris et focis, народная война за сохранение китайской национальности, война со всеми её, если хотите, высокомерными предрассудками, глупостью, ученым невежеством и педантичным варварством, но все же народная война. А в народной войне средства, применяемые восставшей нацией, надо оценивать не с точки зрения общепризнанных правил регулярной войны или какого-либо другого абстрактного критерия, а лишь с точки зрения той ступени цивилизации, которой достигла эта восставшая нация». (Ф. Энгельс. Персия и Китай. К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, 2-ое изд., т. 12, с. 222).
А вот что писал Маркс по поводу восстания в Индии против англичан и по поводу той же китайской войны.
«Насилия, совершенные восставшими сипаями в Индии, действительно ужасны, отвратительны, неописуемы; подобные насилия обычно встречаются только во время повстанческих, национальных, расовых и особенно религиозных войн; одним словом, это такие насилия, каким добропорядочная Англия всегда рукоплескала, когда их совершали вандейцы над «синими», испанские партизаны над безбожниками-французами, сербы над своими немецкими и венгерскими соседями, хорваты над венскими повстанцами, мобильная гвардия Кавеньяка или бонапартовские молодчики из Общества 10 декабря над сыновьями и дочерьми французского пролетариата. Как ни отвратительно поведение сипаев, оно лишь отражает в концентрированном виде поведение самой Англии в Индии не только в период основания ее восточной империи, но даже в продолжение последних десяти лет ее длительного господства. Для характеристики этого господства достаточно сказать, что пытка была неотъемлемой частью английской финансовой политики…
Нам достаточно лишь познакомиться с первой китайской войной — событием, так сказать, вчерашнего дня. В этой войне английская солдатня совершала мерзости просто ради забавы; ее ярость не была ни освящена религиозным фанатизмом, ни обострена ненавистью к надменным завоевателям, ни вызвана упорным сопротивлением героического врага. Насилование женщин, насаживание детей на штыки, сжигание целых деревень — факты, зарегистрированные не мандаринами, а самими же британскими офицерами, — все это совершалось тогда исключительно ради разнузданного озорства.
Так и в отношении нынешней катастрофы было бы непростительной ошибкой предполагать, что все жестокости исходят только от сипаев, а англичане являются воплощением самой кротости и человеколюбия»(К. Маркс. Индийское восстание. К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, 2-ое изд., т. 12, сс. 296-297).
С симпатией Маркс отзывается и о борьбе русского народа против тевтонских завоевателей:
«1242: Александр Невский разбивает их на льду Чудского озера, так что прохвосты были окончательно отброшены от русской границы». (Архив Маркса и Энгельса, т. VIII, Стр. 145; т. V., стр. 344).
А вот что пишет Маркс, который, по Кара-Мурзе, всегда поддерживал немцев против славян, насчет восстания славян-пруссов (от которых и сохранилось название Пруссия) против немецких завоевателей:
«1260: Восстание пруссов; по приказу папы у них отнимали их детей, чтобы воспитывать из них «христианских янычар» и сохранять как заложников. Бедняги, конечно, по закону возмездия, совершали «зверства»; тогда начался вой попов и пустословие по поводу «дикого варварства»; вследствие чего толпы немецких варваров-болванов двинулись в Пруссию; многолетняя кровопролитная борьба; покорение. Образец того опустошения, которое они произвели, это судьба населения Зюдау (Sudau) в Пруссии; к концу XIII столетия цветущая страна была превращена в пустыню, на месте деревень и возделанных полей появились леса и топи, жители были частью перебиты, частью уведены, частью вынуждены выселиться в Литву». (Архив Маркса и Энгельса, т. VIII, Стр. 145; т. V., стр. 344).
Испытывая ненависть к русскому царизму, Маркс и Энгельс с большой симпатией относились к русскому революционному освободительному движению. Во второй половине 19 века они быстро разглядели перспективы русской революции. Для лучшего знакомства с русским революционным движением, русской культурой и экономическими отношениями Маркс и Энгельс оба, уже в немолодом возрасте, выучили русский язык.
«Не знаю, сообщал ли я Вам, что с начала 1870 г. мне пришлось самому заняться изучением русского языка, на котором я теперь читаю довольно бегло. Это вызвано тем, что мне прислали из Петербурга представляющую весьма значительный интерес книгу Флеровского «Положение рабочего класса (в особенности крестьян) в России» и что я хотел познакомиться также с экономическими (превосходными) работами Чернышевского (в благодарность приговоренного 7 лет тому назад к сибирской каторге). Результат стоит усилий, которые должен потратить человек моих лет на овладение языком, так сильно отличающимся от классических, германских и романских языков. Идейное движение, происходящее сейчас в России, свидетельствует о том, что глубоко в низах идет брожение. Умы всегда связаны невидимыми нитями с телом народа». (Маркс — Мейеру, 21 января 1871 г., К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, 2-ое изд., с. 147).
«Как красив русский язык! Все преимущества немецкого без его ужасной грубости». (Энгельс – В. Засулич, 6 марта 1884 г. К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, 2-ое изд., т. 36, с. 106).
«Среди русской революционной молодежи, естественно, встречаются, как и повсюду, люди самого различного нравственного и умственного калибра. Но в среднем, – если даже принять во внимание все различие эпох и существенную разницу в окружающей среде, – она все же стоит, несомненно, гораздо выше, чем стояла когда-либо наша немецкая молодежь, даже в лучшую ее пору, в начале тридцатых годов» (К. Маркс, Ф. Энгельс и революционная Россия – М., 1967, с. 54)
Через «труд» Кара-Мурзы и многих подобных «теоретиков» красной нитью проходит идея о постоянной враждебности и ненависти «Запада» к России, об извечном противостоянии двух «цивилизаций». И классиков марксизма он пытается обвинить как раз в том, что они, якобы, несмотря на декларируемый классовый подход, тоже находились в этом противостоянии на стороне Запада.
«Западная русофобия имеет примерно тысячелетнюю историю и глубокие корни. Это большая и сложная идеологическая концепция, составная часть евроцентризма», – пишет Кара-Мурза.
А вот что пишет лидер называющей себя коммунистической партии КПРФ Геннадий Зюганов:
«Таким образом, исторически сложившееся деление человечества на различные культурно-исторические типы, или, как принято говорить сегодня, на различные цивилизации, является фундаментальной основой установления многополярного мироустройства. А значит, Россия, как центр восточно-православной евразийской цивилизации, должна целенаправленно собирать вокруг себя цивилизационно близкие народы и терпеливо выстраивать новое российское Большое пространство, в котором внутренние противоречия будут сняты на основании нового синтеза тысячелетних духовных традиций и научно-технических достижений XXI века». (Геннадий Зюганов. Геополитика в эпоху глобализации. http://derzava.com/statji/ziuganov_geopolitika.html )
Если бы существовала извечная борьба западной и российской цивилизаций, то должна же она в чем-то проявляться? Как известно, война – наиболее яркое и очевидное выражение конфликта между государствами. Естественно будет предположить, что во всех войнах России с Западом Россия должна была противостоять единому фронту западных государств. Но если мы посмотрим на историю, то увидим, что во всех больших войнах (кроме разве что Крымской войны 1853-1866 гг.), которые когда-либо вела Россия против каких-либо западных держав, другие западные государства были ее союзниками. Например, во время войны с Наполеоном 1812 г. союзником России была самая развитая на тот момент и самая «классическая» западная страна – Англия. Зато, если мы посмотрим на другую классическую западную страну – Германию, то увидим, что ее история дает куда больше оснований обижаться на другие западные страны. Расчлененная Вестфальским миром 1648 г., затем Германия в течение двух веков оказалась зажатой между двумя могущественными государствами – Францией и Россией, которые душили всякие попытки объединения германских земель. Когда же объединение Германии все же произошло в 1871 г., в двух мировых войнах 20 века Германии пришлось сражаться против коалиции других ведущих западных стран и России (во 2-й мировой – СССР). Более того, если говорить языком Кара-Мурзы, ненависть остального Запада к Германии дошла до того, что во Второй мировой войне англосаксы объединились против немцев не просто с русскими, а с большевиками, предав не только западное единство, но и классовые интересы капитала! Так что у немецких националистов было куда больше оснований рассуждать об извечной германофобии других стран Запада и всемирном заговоре против Германии. Из истории можно вспомнить и длительное противостояние Англии и Франции, в ходе которого эти нации веками убивали друг друга, в том числе в союзе с Россией.
Отношения между государствами развиваются на основе реальных экономических и стратегических интересов правящих классов этих стран, а не на основе идеалистических схем типа «борьбы цивилизаций», которая и была придумана буржуазными идеологами того же Запада исключительно для того, чтобы затушевать классовые противоречия внутри своих стран и оправдать колониальные захваты.
Октябрьская революция в России явилась подтверждением правоты марксизма. Кара-Мурза пытается оспорить и этот тезис. В сущности, он повторяет пропаганду врагов Октябрьской революции из числа оппортунистов, которую они вели еще в 1917 г. С точки зрения Кара-Мурзы, русские меньшевики, которые выступали против свержения власти буржуазии, как раз и были истинными марксистами.
«Более того, на антисоветской стороне главная роль постепенно переходила от либералов к социалистам — меньшевикам и эсерам. И те, и другие были искренними марксистами, с ними были Плеханов и Засулич. Если взглянуть на дело со стороны меньшевиков-марксистов, то Октябрь выглядит событием реакционным, контрреволюционным переворотом. В этом они были верны букве марксизма, прямо исходили из указаний Маркса и Энгельса». (Кара-Мурза. Маркс против русской революции. 2008. с. 200).
Эсеры, считавшие себя социалистами, тем не менее, никогда даже на словах не были марксистами – это в данном случае не столь важно, но показывает уровень знаний Кара-Мурзы. Главное же, у Кара-Мурзы получается, что участие меньшевиков в войне против власти рабочих и крестьян вместе с белогвардейцами и интервентами – это, оказывается, и есть настоящий марксизм!
Меньшевики, как известно, оправдывали свое отрицательное отношение к призывам большевиков совершить социалистическую революцию, а затем и к ней самой, когда она совершилась, в том числе формальными ссылками на точку зрения Маркса и Энгельса в середине 19 века, что пролетарская революция должна вначале произойти в более развитых странах Западной Европы. На самом деле, конечно, для марксизма, с его учением, что весь мир перейдет рано или поздно от капитализма к социализму, вопрос о том, в какой стране первой произойдет революция, не имеет никакого принципиального значения. Естественно, что в середине 19 века, когда в России почти не было пролетариата и господствовало крепостное право, Маркс и Энгельс имели все основания полагать, что она произойдет в первую очередь в Англии, Франции или Германии. Хотя уже во второй половине этого века Маркс с Энгельсом оценили и перспективы революции в России, в том числе и революции не только буржуазно-демократической, а социалистической, хоть и связывали ее с победой революции в Западной Европе. В любом случае, это не принципиальный, а тактический вопрос. И ведь не только русские меньшевики предали пролетарскую революцию, точно так же поступили их собратья-оппортунисты в странах Запада, которые сначала поддержали свои правительства в империалистической войне, а затем помогали буржуазии душить пролетарскую революцию. В Германии, в стране, с которой Маркс с Энгельсом связывали наибольшие революционные надежды, социал-демократы, ставшие правящей партией, потопили в крови рабочее восстание в Берлине в 1919 г. Их тоже «неразвитость капитализма в Германии» связывала? Просто был бы интерес, а предлог всегда найдется.
На эту тему Ленин в свое время поиздевался над одним из лидеров оппортунизма германским социал-демократом Каутским в своей известной книге «Пролетарская революция и ренегат Каутский», разоблачая позицию Каутского, отрицающего возможность превращения Рабочих Советов (которые в 1918 г. возникли и в Германии) в органы государственной власти пролетариата:
«Каутский повторил рабски слова Мартова, взяв обрывки из теоретического спора большевиков с меньшевиками и перенеся эти обрывки, без критики и без смысла, на общетеоретическую, общеевропейскую почву. Вышла такая каша, которая у каждого сознательного русского рабочего, если бы он ознакомился с приведенным рассуждением Каутского, вызвала бы гомерический смех.
Таким же смехом будут встречать Каутского все европейские рабочие (кроме горстки закоренелых социал-империалистов), когда мы им объясним, в чем тут дело…
Каутский попал в особенно смешной просак, ибо повторил довод Мартова, не заметив, что у Мартова этот довод опирается на другой довод, которого у Каутского нет! Мартов говорит (а Каутский за ним повторяет), что Россия еще не дозрела до социализма, из чего естественно вытекает: рано еще превращать Советы из органов борьбы в государственные организации (читай: своевременно обращать Советы, при помощи меньшевистских вождей, в органы подчинения рабочих империалистской буржуазии). Каутский же не может сказать прямо, что Европа не дозрела до социализма. Каутский писал в 1909 году, когда он еще не был ренегатом, что преждевременной революции теперь бояться нельзя, что изменником был бы тот, кто из боязни поражения отказался бы от революции. Отречься прямо от этого Каутский не решается. И выходит такая бессмыслица, которая всю глупость и трусость мелкого буржуа разоблачает до конца: с одной стороны, Европа зрела для социализма и идет к решающим битвам труда с капиталом, – а с другой стороны, боевую организацию (т. е. складывающуюся, растущую, крепнущую в борьбе), организацию пролетариата, авангарда и организатора, вождя угнетенных, нельзя превращать в государственную организацию!» (В.И. Ленин. Пролетарская революция и ренегат Каутский. http://www.hrono.ru/libris/lib_l/lenin_kaut.html)
Не по нутру Кара-Мурзе и определение характера Октябрьской революции как пролетарской. Он не хочет признавать роль пролетариата в истории, а Октябрьскую революцию трактует как якобы революцию крестьянскую, опирающуюся на «традиционные ценности крестьянской общины». В качестве довода использует факт, что большинство населения России состояло из крестьян. Но и во время буржуазных революций буржуазия тем более составляла совсем небольшой процент населения, что не мешало ей быть руководителем и основным выгодополучателем этих революций. На самом деле крестьянская община в России к тому времени под воздействием капитализма по большей части разложилась и само крестьянство, если понимать его научно, не как работников сельского хозяйства, а как мелких товаропроизводителей, разделилось на 10% сельской буржуазии (кулачество), 60% пролетариев и полупролетариев (батраков и бедняков) и 30% собственно крестьян – середняков. Но дело даже не в этом. Партия большевиков, которая возглавила Октябрьскую революцию и взяла в свои руки власть, состояла из промышленных рабочих и перешедших на сторону рабочего класса интеллигентов. Крестьян среди большевиков, особенно вначале, было совсем немного. При выборах в Советы до 1936 года существовала неравная норма представительства, от рабочих намного выше, чем от крестьян, чтобы обеспечить большинство из рабочих, несмотря на преобладание крестьянского населения. Так что советская формула «союз рабочего класса и крестьянства при гегемонии рабочего класса» полностью соответствовала действительности.
Для чего Кара-Мурза нагло врет, обвиняет классиков марксизма в непоследовательности в применении их же теории классовой борьбы, которую они якобы подменяли в нужных случаях, «когда это было выгодно Западу», теорией «борьбы цивилизаций»? Уж не для того ли, чтобы предложить более последовательную тактику классовой борьбы, свободную от всякого национализма? Нет, на самом деле именно эта замена борьбы классов борьбой цивилизаций или этнических общностей ему больше всего как раз и нравится!
Вот что пишет он в своей книжке «Маркс против русской революции»:
«В действительности здесь произошел сбой и отход от реального марксизма. Были всерьез приняты и укоренились положения классовой теории, которые являлись абстракциями и при анализе реальности не принимались во внимание самими основоположниками марксизма.
Напротив, «работающие» представления, заданные Просвещением и реально принятые в марксизме, в советском общественном сознании освоены не были — они осваивались нами неосознанно. В этих представлениях действуют общности людей, соединенные не классовой солидарностью, а солидарностью этнического типа. Более того, и пролетариат, формально названный классом, в действительности выступает в марксистской модели как избранный народ, выполняющий мессианскую роль спасения человечества.
Профессора и учебники истмата и научного коммунизма открыли нам лишь один, «верхний» слой обществоведческих представлений основателей марксизма. Считать, что классики марксизма действительно рассматривали любую политическую борьбу как борьбу классов, неправильно.
Это всего лишь идеологическая установка — для «партийной работы», для превращения пролетариата из инертной массы («класса в себе») в сплоченный политический субъект («класс для себя»), выступающий под знаменем марксизма.
Когда речь идет о крупных столкновениях, в которых затрагивается интерес Запада как цивилизации, субъектами исторического процесса, и прежде всего борьбы, в представлении марксизма оказываются вовсе не классы, а народы (иногда их называют нациями). Это кардинально меняет методологию анализа, а, следовательно, и политическую практику. По своему характеру и формам этнические противоречия, в которых люди действуют как народы, очень сильно отличаются от классовых. Те, кто этого не понимает и мыслит в категориях классовой борьбы, подобен офицеру, который ведет своих солдат по карте совершенно другой местности». (Кара-Мурза. Маркс против русской революции. 2008. сс. 6-7).
Т.е., хочет сказать Кара-Мурза, забудьте про борьбу классов! Она и для самого Маркса не имела значения! То ли дело борьба цивилизаций и этнических общностей!
К слову, о классах и народах. Конечно, марксизм не ограничивается только понятием классов. Вопросы о народе и нации в марксистско-ленинской теории тоже достаточно разработаны. И никакого противоречия здесь нет. Роль той или иной нации или народа в человеческой истории определяется как раз тем, какой класс стоит во главе ее в настоящий момент. Именно взятие власти пролетариатом в 1917 году поставило Россию на 70 лет в авангард всего человечества, так что даже такие идеологи, как С. Кара-Мурза, Н. Стариков или С. Кургинян вынуждены паразитировать на наследии этого периода.
Алексей Шмагирев
