По сообщению агентства Bloomberg, Владимир Путин резко сократил число доверенных лиц и сузил круг приближенных буквально до нескольких силовиков, поддерживающих его жесткий курс на Украине. Что же касается олигархов, сильно разбогатевших за годы путинского правления, то среди них зреет недовольство, поскольку из-за санкций и конфронтации с Западом они теряют свои деньги. Естественно, на недовольных президент РФ опираться не может, а потому между ним и олигархами нарастает отчуждение.
Выглядит эта информация вроде бы правдоподобно, но есть факты, которые в данную концепцию не вписываются. Во-первых, мост из России в Крым будет строить Аркадий Ротенберг, который неплохо заработает на столь выгодном заказе. Во-вторых, глава «Роснефти» Игорь Сечин просит крупную финансовую поддержку из ФНБ на целый ряд своих проектов — и, судя по всему, он деньги получит. В-третьих, ведущим российским банкам в рамках антикризисной программы выделяются средства на докапитализацию.
Проявление подобной заботы вряд ли свидетельствует об охлаждении отношений Кремля с крупным бизнесом. Ну а кроме того, стоит упомянуть, что все слухи о скорой отставке правительства Дмитрия Медведева остаются лишь слухами. Никакого силовика Путин на пост премьер-министра до сих пор не поставил.
Чтобы разобраться в событиях, происходящих в кремлевских коридорах власти, надо четко понимать, как именно Путин управляет страной. Некоторым кажется, будто бы путинский механизм власти выстроен на коллегиальной основе — что-то вроде политбюро 2.0. Мол, глава государства имеет какой-то круг особо приближенных лиц, с которыми советуется по ключевым вопросам внутренней и внешней политики. Причем некоторых из данных лиц он приближает к трону, а некоторых – отдаляет.
На самом деле подобная практика существовала лишь в СССР брежневских времен, поскольку система, возникшая после свержения Никиты Хрущева, была изначально коллегиальной. И, кроме того, когда лидер впал в маразм, а соратники его к этому печальному состоянию сильно приблизились, иную систему управления трудно было бы даже представить.
Уже Михаил Горбачев пытался сосредоточить всю власть в своих руках — но, правда, тем самым довел ситуацию до августовского путча. Борис Ельцин, как всенародно избранный президент, впервые получил возможность править единолично, не оглядываясь на влиятельных персон. Впрочем, и здесь возникла, как выразился бы Борис Николаевич, загогулина: с середины 1990-х из-за многочисленных болезней он фактически поделился властью с теми, кого принято было называть «семьей».
А вот Путин как президент, пользующийся высокой поддержкой населения и пребывающий в полном здравии, правит единолично. Естественно, это не означает, что он не советуется с приближенными. Просто Путин в полной мере реализует старую истину «разделяй и властвуй». Страна разбита на отдельные секторы или сферы влияния. В каждом секторе у Путина есть люди, которым он доверяет. Одни отвечают за государственные финансы, другие – за политтехнологическое манипулирование, третьи – за неформально контролируемые властью ресурсы, четвертые – за ведение войн, пятые – за восстановление пострадавших от войн регионов и т. д.
Любой приближенный по-настоящему приближен лишь в «своей» сфере. В качестве примера можно привести свежее «давосское» высказывание первого вице-премьера Игоря Шувалова. Он, по собственному признанию, несмотря на высокий пост, не допущен даже к таким «частностям», как материалы по делу Сергея Магницкого, хотя гибель этого человека в тюрьме сильно повлияла на отношение инвесторов к российской экономике.
Путин не позволяет людям со стороны (даже весьма приближенным) лезть не в свое дело. Мнение силовиков об управлении финансами его мало интересует — так же, как мнение либеральных экономистов о конфронтации с Западом или об устройстве прокуратуры, полиции, судов и тюрем. Подобная система, во-первых, дает Путину возможность на протяжении 15 лет управлять страной, привлекая к этой работе одновременно как голубей, так и ястребов. А во-вторых – единолично принимать решения, не ставя себя в зависимость от окружения.
В путинской системе власти существует так называемая борьба между башнями Кремля, когда отдельные влиятельные лица стремятся перетягивать на себя значительные ресурсы. Но не существует политической борьбы группировок, поскольку каждая башня – сама за себя. Башни – не более чем лоббисты. Они – не политические игроки. Единственный политик в России – это сам Путин. Все остальные – лишь советники и исполнители.
Можно ли в подобной системе приблизить или отдалить определенного человека? Фактически нет. Его можно поставить на высокий пост или, наоборот, снять с этого поста. Уволенный персонаж либо полностью отстраняется, либо переводится на менее значимую роль, как было с Михаилом Фрадковым или с Владиславом Сурковым. В исключительных случаях (как с Алексеем Кудриным) приближенного продолжают выслушивать, но только по тем вопросам, за которые он раньше отвечал.
Что же касается «руководителей секторов», то эти чиновники не могут быть отдалены в силу своего положения. Невозможно отдалить министра финансов, пока он правит финансами. Невозможно отдалить министра иностранных дел, пока он руководит дипломатией. Но финансиста не спросят о том, как нам правильно «вставать с колен», а дипломата не привлекут к консультациям по вопросам конвертируемости рубля или формирования резервного фонда.
Теперь, разобравшись в том, как строится система в целом, подумаем о сути информации, поведанной агентством Bloomberg. Путин не отстранял олигархов и не приближал силовиков. Однако силовики объективно вышли на первый план в политике, поскольку прочность режима сегодня зависит именно от силовых действий. Что же касается мнения либеральных экономистов или олигархов, правящих госкомпаниями, то по вопросам выстраивания режима Путин как раньше с ними не считался, так и ныне не считается. Или, точнее, деньги вверенных им структур могут использоваться для решения жизненно важных для режима вопросов, но вот какие вопросы считать жизненно важными, Путин решает сам.
В частности, вопрос об экономических реформах снят с повестки дня, так как серьезные реформы при таком политическом курсе невозможны. Соответственно, Путину меньше нужны экономисты. Он не заказывает им всевозможных программ развития и не спрашивает, хорош ли курс на импортозамещение. Поскольку развития у нас никакого не предвидится, а судорожные попытки осуществить хоть какое-нибудь импортозамещение – это единственное, что нам остается делать в условиях изоляции и бегства капиталов.
У Путина сменились не приоритеты в общении с приближенными, а приоритеты в политике. Силовые действия и пропаганда – это способ сохранить власть в ситуации, когда экономика безнадежна. Соответственно, президенту нужно регулярно обсуждать со своей командой ход и стратегии силовых действий, тогда как по экономическим вопросам ничего нового от старых друзей он уже не узнает.
Во время войны любой вождь каждый день собирает маршалов, но не особо интересуется мнением главы Центробанка. В мирное время вождь каждый день собирает экономический блок, тогда как маршалы ему не нужны. Мы сейчас переходим от нормального развития страны к существованию в кольце врагов. Соответственно, и обсуждаться будет вопрос о врагах, а не о развитии.
Дмитрий Травин
